17.12.2018. APCNEWS.RU. На протяжении всей христианской истории наряду со стабильными церковными институциями всегда существовала стихия странствующих христиан, христиан-странников, и отношение к этим странникам всегда было двоякое.
Об этом Служба новостей APCNEWS.RU со ссылкой на сайт Magisteria.ru.
С одной стороны, считалось, что именно они в наибольшей мере воплощают идеал, образец, данный Иисусом и первыми апостолами: не имеют имущества, не имеют, подобно Иисусу, где главу приклонить, никак не привязаны ни к чему материальному и могут надеяться в своей жизни только на Бога. С другой стороны, именно с такого рода странниками всегда связывалось внесение некоей смуты, нестроений, еретических учений и тому подобного.
Давайте посмотрим, откуда эти странники появились и что об этом говорится в Новом Завете. Прежде всего, конечно, обращают на себя внимание те места, где Иисус посылает, согласно евангелистам, своих первых учеников на проповедь, либо 12, или у евангелиста Луки и 70. В частности, говорится о том, что Он дал им власть над нечистыми духами и, как пишет евангелист Марк, «заповедал им ничего не брать в дорогу, кроме одного посоха: ни сумы, ни хлеба, ни меди в поясе, но обуваться в простую обувь и не носить двух одежд. И сказал им: если где войдете в дом, оставайтесь в нем, доколе не выйдете из того места. И если кто не примет вас и не будет слушать вас, то, выходя оттуда, отрясите прах от ног ваших, во свидетельство на них. Истинно говорю вам: отраднее будет Содому и Гоморре в день суда, нежели тому городу» (Мк 6:8-11).
То, что эта практика была не только распространена во время земной жизни Иисуса, но и после Его крестной смерти и Воскресения, говорит книга Деяний апостольских, где приводятся примеры именно такого поведения, когда апостолы, отвергнутые в том или ином месте, отрясали прах со своих ног и шли дальше.
Как понять это место? Некоторые исследователи говорят о том, что поскольку в Евангелиях это тот слой, который относится, видимо, к самому раннему евангельскому материалу, то он как раз показывает сущность первой Церкви, что вся первая Церковь представляла собой такую общину странников, странствующих проповедников, которые путешествовали в пределах Палестины, но при этом не проповедовали язычникам и самарянам, в соответствии с запретами, данными Иисусом (Мф 10:5-6).
Хотя Иисус и ограничивает их, говорит, что не носить сумы и двух одежд, в том, что у них имеется посох видят близость первых христиан к киникам, античным философам, внешней отличительной чертой которых как раз были посохи, сумы для сбора пожертвований и плащи очень характерного вида, всепогодные. Поскольку они не имели домов, часто босые странствовали из одного селения в другое, то возможно, что первые христиане были в чем-то им подобны.
Некоторые пытаются интерпретировать эти места через призму, скорее, иудейской традиции. В частности, вот эта необычная заповедь, отрясать прах с ног — пытаются ее объяснить, опираясь на какие-то раввинистические тексты, в которых говорится о том, что языческая земля является нечистой, как и сами язычники, поэтому после того, как по ней перемещаются, надо избавляться даже от пыли на ногах. Но, в основном, такого рода размышления все-таки не опираются в достаточной мере на источники, то есть это натянутая интерпретация.
Кто-то из ученых даже пытался объяснить это место с помощью магических папирусов, где содержатся рецепты, связанные с изготовлением каких-то колдовских средств с применением грязи, взятой с обуви, но это, очевидно, уже совсем далеко от новозаветных текстов.
На самом же деле объяснение содержится в самом этом евангельском отрывке, потому что, мы видим, отвержение апостолов связывается здесь с сюжетом из Ветхого Завета, с Содомом и Гоморрой (Быт 19:1-29). Дело в том, что в классических комментариях то, что произошло, за что были наказаны Содом и Гоморра, это не было связано с какими-то половыми девиациями, а это было связано именно с нарушением гостеприимства, что тот грех, за который эти города были наказаны, — это было отношение к гостям.
Соответственно, евангелисты и говорят, что отвержение апостолов — это нарушение законов гостеприимства, потому что, принимая гостя, на Древнем Востоке необходимо было омыть ему ноги, именно как знак уважения к гостю. А здесь апостолы, не получив этого омовения ног, тем самым вот таким зримым образом, отрясая прах с ног, показывают, что они были отвергнуты, и вот эта их внешним образом проявленная жалоба восходит к Богу, который уже налагает на это место некое наказание за не просто отвержение апостолов, а именно за нарушение гостеприимства.
В дальнейшем мы видим, что в христианской традиции наряду со стабильными общинами, которые возглавляются чаще всего или апостолом, или группой апостолов и при них каким-то советом из пресвитеров-старцев, есть еще и так называемые пророки. В частности, в книге Деяний упоминается некий пророк Агав, который предсказывает голод, предсказывает мученичество апостолу Павлу.
Эти пророки упоминаются в раннехристианской литературе вплоть до III века, в частности, даже у Лукиана, там, где он упоминает в рассказе «О смерти Перегрина» некоего проходимца, оказавшегося в тюрьме и потом подружившегося с христианами, которые о нем заботились, помогали, считая, что он один из них. Вот он становится таким странствующим пророком. В дальнейшем это, в основном, все-таки больше свойственно для каких-то сектантских или еретических движений, но на уровне I века это еще вполне ортодоксальное движение.
Этим странствующим пророкам, в частности, достаточно много внимания уделяется в «Учении двенадцати апостолов» («Дидахе»). Собственно, благодаря находке этого памятника стало ясно, что такие странствующие лица играли довольно значимую роль в раннем христианстве. Говорится о том, что тех, кто приходят во имя Господне, нужно обязательно принимать, но при этом не давать им оставаться в общине больше трех дней. Если они хотят дольше оставаться, то они тогда должны работать своими руками. Об этом же пишет и апостол Павел, что те, кто не хотят трудиться, не имеют права на пропитание. То есть община может содержать таких пророков за свой счет только небольшое количество времени, после этого они должны уходить дальше (Дидахе 11).
«Дидахе» рекомендует им давать небольшое количество провизии, чтобы хватило до следующей остановки, из чего делают вывод, что памятник, скорее всего, появился в Сирии, где было множество таких христианских деревень и, в общем, небольшого количества провизии хватило бы, чтобы дойти от одной деревни до другой и дальше там остановиться на какое-то время. Если бы этот памятник появился в Египте, то, конечно, заповедь выглядела бы более жестокой. Отправляя пророка через пустыню в другую местность, это требовало какой-то более серьезной провизии. Так вот, этим пророкам разрешается участвовать в богослужении и, как говорится в «Дидахе», благодарить, сколько они хотят, в то время, когда возносятся молитвы освящения хлеба и вина. И эти пророки не избираются, в отличие от тех служений, которые существовали в раннехристианской общине, в епископов и дьяконов.
Но уже достаточно рано к таким пророкам проявляется настороженное отношение, и самый яркий пример этого мы видим в Иоанновых посланиях. В частности, апостол Иоанн описывает в 3-м послании такую ситуацию. Он говорит о том, что «Я писал церкви; но любящий первенствовать у них Диотреф не принимает нас. Посему, если я приду, то напомню о делах, которые он делает, понося нас злыми словами, и, не довольствуясь тем, и сам не принимает братьев, и запрещает желающим, и изгоняет из церкви» (3 Ин 1:9-10).
Вот в этом любящем первенствовать Диотрефе обычно видят самый ранний пример этого монархического епископата или по крайней мере епископа в том смысле, как он известен уже из литературы II века, того, без которого нет церкви, человека, который уже полностью обладает полнотой власти в раннехристианской общине. Соответственно, приходящие апостолы или пророки не имеют возможности уже претендовать на какую-либо авторитетную роль в общине и, таким образом, изгоняются.
Источники
- Дидахе (Учение Господа, переданное народам через 12 апостолов). ЖМП, №11, 1975.
- Лукиан Самосатский. О смерти Перегрина. / Пер. под ред. А. П. Касторского. Казань, 1916. 22 стр.